Нелюбимая королева
К 200-летию первой королевы Греции
Пишет Евгения Кричевская
Первую королеву Греции Амалию (1818-1875 гг.), герцогиню Амалию-Марию–Фредерику Ольденбургскую, греки называют печальной королевой. И еще – не по праву забытой. Ее даже сравнивают со знаменитой Сиси, императрицей Австрии и Венгрии, которая, кстати, также безумно любила Грецию, правда ее цивилизованную, «италодержавную» часть – Ионические острова и, в особенности, остров Корфу.
Амалии и повезло, и не повезло. Повезло в том плане, что она была первой монархиней овеянных древней славой земель, и именно ее культуре и вкусу вверилась девственная послереволюционная Греция. А не повезло потому, что Амалия попала в дикую страну, и ее цивилизованные идеи и начинания не встретили никакого понимания, пожалуй, только враждебность.
Дочь Великого Герцога Павла Фредерика Августа Ольденбургского и принцессы Аделаиды Вернибург из герцогства Ваза, Амалия с детства была художественной натурой.
Она прекрасно изъяснялась на нескольких европейских языках, рисовала маслом, музицировала, танцевала, а также считалась отменной фехтовальщицей и грациозной наездницей. В семье Амалию именовали «Дианой», так как юная герцогиня охотилась нисколько не хуже ольденбургских егерей.
Не жена, а золото! Умное лицо, живые, лучистые глаза, гладкая белоснежная кожа: 18-летняя Амалия Ольденбургская была завидной невестой, и, может быть, именно поэтому 20-летний Оттон поспешил жениться на ней, не спросив мнения греческого парламента и не выспросив разрешения у своих чинных баварских советников.
Благодаря свадьбе Оттона с Амалией чванные ольденбургцы и узнали о существовании такой экзотической страны, как Греция, а сопровождавшая юного короля свита, наряженная в национальные греческие одежды – фустанелу и феску– стала прекрасной иллюстрацией к рассказам Оттона о его житье-бытье в Греции.
Три месяца спустя после пышной свадьбы, 2 февраля 1837 года, молодая королевская чета прибыла в Афины. Простодушный греческий народ радостно встретил венценосную молодежь: молодые гречанки, одетые не по-европейски в простецкие деревенские одежды, жадно глазели на изящную европеянку, затянутую в тугой костяной корсет.
Через неделю после прибытия в свою новую столицу Амалия приняла представителей греческого общества в наспех сотворенном «дворце», расположенном на нынешней площади Клавтмонос. Королевское жилище утопало в жидкой зимней афинской грязи, и, чтобы выйти на улицу Стадиу, Амалии приходилось, как простолюдинке, прыгать по деревянным мосткам, наведенным специально для нее над зловонными лужами.
Официальная церемония представления новой королевы народу была назначена на 25 марта: день, когда Амалия появилась перед своими подданными об руку с королем, был провозглашен Оттоном первым национальным праздником Греции связанным, в первую очередь, с освобождением нации и завоеванием независимости.
Можно себе представить первые годы существования Афин, как столицы. Если бы не Оттон и не его отец Людовик, король Баварский, если бы не мудрые архитекторы-филэллины, то, возможно, Парфенон уже тогда распилили бы на мраморные плиты, а мраморными стеллами да остатками античных храмов новая греческая аристократия вымостила бы полы во вновь выстроенных столичных хоромах.
У Амалии имелись свои четкие и прогрессивные представления о градостроительстве, красоте, а также о нравах высшего общества.
Про Грецию того дикого времени можно с уверенностью сказать, что греческой аристократии, как таковой, не было и в помине. Ну а что касается иностранцев, поспешивших поселиться в молодом греческом государстве, то, в своем большинстве, это были авантюристы и авантюристки, типа графини Дженни Теотоку или герцогини Плакентийской (Дукисса тис Плакендиас), в чью честь ныне названа станция метро.
В дремучих лесах темных Афин водились не только волки и медведи, но и разбойники, причем, подземный ход вел от дворца герцогини Плакентийской в логовище самого опасного и самого отчаянного разбойника, Давелиса. Понятия о добре и зле, о красоте и нравственности в новом государстве были еще очень и очень расплывчатыми, незрелыми, и Амалии с ее немецкой прямотой, вкусами и нравами, приходилось очень и очень тяжко.
Полным крахом окончилась также ее попытка создать светское столичное общество, новую греческую аристократию.
Для этого королеве необходимо было сначала помирить три клана. «Фанариотов», старых византийских аристократов, выросших и воспитанных в Европе и Константинополе, то есть, «иммигрантов», с «воинами», генералами революции 1821 года, которые завоевали славу и власть благодаря своей храбрости и везению, и с «эпилидами», богатыми греками, державшими в своих руках экономику, а, следовательно, и власть и не желавшими расставаться с нею.
Амалия, питавшая искреннее, недипломатическое восхищение перед героями Революции и не скрывавшая его, быстро нажила себе врагов в двух других кланах. Те, в свою очередь, сумели настроить народные массы против своей королевы: одной из веских причин нелюбви было и ее упорное нежелание сменить религию.
Греки – народ вспыльчивый, легко увлекающийся, но и так же легко остывающий. Они и не подозревали тогда (да и теперь!), как им повезло с королевой, которая вполне могла бы оказаться равнодушной кокеткой или же холодной, эгоистичной монархиней.
Амалия не была ни той, ни другой. В своем письме к отцу в 1848 году королева Амалия писала: «У нас здесь есть все, чем можно восхищаться: море, древности, бесконечное число прекрасных пейзажей. Не хватает только деревьев, и я прилагаю максимум усилий к тому, чтобы эту потерю восполнить».
Своим изумительным парком в центре столицы – Национальным ныне или бывшим Королевским – греки обязаны именно королеве Амалии, и, по большому счету, они должны вспоминать о ней всякий раз, когда в невыносимую летнюю жару с наслаждением растягиваются на изумрудной траве под вековыми ширококронными деревьями. Даже министерство градостроительства и окружающей среды должно было бы по праву носить имя королевы Амалии. А что? Звучит неплохо: министерства имени королевы Амалии!
«Зелень услаждает меня», — писала с грустью Амалия в послании домой. К сожалению, более ничто не могло успокоить ее мятущуюся душу: Бог не дал им с Оттоном детей, а что касается царствования, то король с королевой с каждым годом все больше и больше удалялись от своего народа.
Самые тесные отношения связывали Амалию с греческой природой. Из частых путешествий на греческий пленэр Амалия привозила описания, цветов, кустарников, деревьев, лесов и пейзажей. Королева загорелась святым желанием озеленить бедную влагой столицу, превратить каменистый афинский пейзаж в оазис зелени: по этому поводу сохранилась толстая переписка Амалии с наилучшими европейскими садовыми архитекторами, ботаниками, которым она посылала не только письменные свидетельства, но и свои зарисовки, проекты, целые гербарии!
Амалию греки должны благодарить, по крайней мере, за три афинских оазиса – за Королевский сад, разбитый в 1839 году позади нового королевского дворца, за сад вокруг «Башни королевы» (Пиргос тис Василисас) в районе Льосья и за Ботанический сад. Заграничные аристократы, изредка наведывавшиеся в балканскую европейскую провинцию, утверждали, что «если за что и можно позавидовать греческому королевскому двору, так это за великолепные сады».
Особенно заботилась королева о «своем» саде: внимательный посетитель сможет и сегодня насчитать в Национальном парке на площади Синтагма около 500 видов деревьев и растений, выписанных королевой со всего мира. И это при том, что некоторые растения так и не смогли прижиться в греческом климате.
Самыми первыми прибыли в Афины 300 саженцев лимонных и апельсиновых деревьев – дары крестьян из Спарты, которые составили основу фруктовой рощи, разбитой на месте уже существовавшей оливковой рощи.
Вскоре прибыло 15 тысяч растений из Генуи, что заставило Амалию с восторгом отписать своему тестю-филэллину Людовику Баварскому: «Дворцовый сад вскопан и готов принять саженцы. Копая, наши садовники обнаружили руку, ногу и часть головы колоссальной статуи, а также фундамент античного здания, которое, как утверждает профессор Росс, основываясь на найденных им надписях, являлось Лицеем или Гимназионом, не помню. Кроме этого были обнаружены древние могилы, колодцы и осколки скульптур».
Раскопки 1997 года на улице Ригиллис в центре города, благодаря которым было установлено местонахождение знаменитого Лицея Аристотеля, подтверждают предположение профессора Росса.
Мы уже писали о том, что Амалия была бездетна. Но ее любовь к детям выразилась в том, что королева основала знаменитый сиротский дом «Амалион» — в послереволюционных и послевоенных Афинах беспризорников было предостаточно.
Благодарить Амалию должны и греческие моряки за созданный ею морской страховой фонд, а греческие женщины — за придуманный ею национальный греческий костюм, в который гречанки наряжаются на национальные праздники. Беспрецедентный случай в истории европейских королевских дворов.
Амалия проявила уважение к своей новой родине, решив, что она обязана приспособить свою европейскую одежду к местным вкусам и традициям. Результатом явилось романтическое платье «Амалия», которое женщины- христианки носили не только в Греции, но и в далеком Белграде и других балканских странах.
Амалия жила со своим мужем Оттоном душа в душу. Однажды, это чуть было не стоило королеве жизни.
Уезжая из страны, Оттон обычно оставлял вместо себя Амалию, которая привыкла принимать деятельное участие как в общественной, так и в политической жизни страны. Такое положение вещей начало постепенно раздражать патриархальных греков. Раздражало их и неспособность королевы родить стране наследника престола, а также ее верность протестантской религии.
В феврале 1861 года некий студент университета по имени Аристидис Досиос совершил покушение на Амалию. К счастью, неудачное. Королева гарцевала на своей лошади, когда заметила целящегося в нее студента. Она успела повернуть лошадь, рука студента дрогнула, и он промахнулся. Убийцу-неудачника осудили, было, на смертную казнь, но, благодаря хлопотам Амалии, казнь была заменена пожизненным заключением.
Через год царствие Оттона и Амалии в Греции завершилось. Пока король с королевой находились в путешествии по Пелопоннесу, в Афинах разгорелось восстание.
Греки не хотели долее терпеть засилье немцев в армии, правительстве, экономике. Революция 3 сентября 1843 года, когда Оттон вынужден был дать грекам Конституцию (страна из абсолютной монархии превратилась в конституционную), страшно напугала Амалию. Королевская чета старалась с тех пор, как можно реже, проводить время в Афинах.
В тот последний день баварской власти в Греции народ не позволил судну, на котором находилась королевская чета, бросить якорь в порту Пирея. Амалия и Оттон вынуждены были покинуть навсегда свою любимую страну на британском фрегате «Сцилла».
На этой же фрегате в ссылку отправились и королевские регалии: они будут возвращены Греции сто лет спустя.
Низложенная королева Амалия пережила своего горячо любимого мужа на восемь лет. Ее похоронили рядом с Оттоном в семейном склепе Баварской династии, в церкви Театинеркирхен в центре Мюнхена.
