В январе месяце лорду Байрону исполнилось 230 лет, но в охваченной кризисом и захваченной македонским вопросом Греции этот юбилей как-то полинял, сошел на нет. Мы постараемся отчасти восполнить эту несправедливость, рассказав историю афинской жизни вождя романтиков и показав, что имя великого Байрона связано не только с Месолонги и героической борьбой греков за освобождение, но и с Афинами, где поэт был счастлив и влюблен.
Псири – один из самых древних афинских кварталов, и считается, что впервые европейцы услышали о нем триста сорок лет назад, в 1678 году, из рассказа французского врача и эллиниста Якова Спона, включенного в книгу «Путешествие в Италию, Далмацию, Грецию и на Восток», где Псири предстает одним из восьми афинских кварталов.
Квартал, согласно укоренившемуся мнению, а также и его главная площадь, получили свое название по имени семьи Псарианосов (возможно, уроженцев знаменитого своим революционным прошлым острова Псара), которые возвели здесь церковку Святого Афанасия и отремонтировали криницу, украшавшую квартал еще во времена правления Оттона.
Площадь Псири уже давно переименована в Площадь Героев (Платиа Ироон), в честь героев Революции 1821 года. Ей дали такое название еще и потому, что от нее лучами расходятся улицы с «героическими» именами генерала Караискакиса и адмирала Мьяулиса. Старожилы Псири утверждают, что имен двух героев вовсе не достаточно, чтобы целая площадь изменила свое название: ведь к ней ведут еще шесть улиц, две из которых названы именами античных драматургов – Эсхила и Аристофана, а две другие – «святыми» именами – святых бессребреников (Агион Анаргирон) и Святого Димитрия (Агиу Димитриу)!
Согласно их версии, название площади было дано вовсе не героическое, а ироническое, так как в 70-ых годах XIX столетия она превратилась в самый настоящий разбойничий притон, где орудовали «герои» уголовного мира.
На площади Псири хозяйничали, так называемые, «куцавакисы», вооруженные ножами бандиты, получившие свое прозвище по имени сержанта короля Оттона Димитриса Куцавакиса, «бретера и дуэлянта», чью манеру одеваться и походку быстро переняли представители афинского преступного мира.
«Куцавакисов» разогнал аж в 1893 году управляющий Афинской полицией Димитрис Байрактарис, причем, не просто разогнал, а унизил настолько, что им и носа казать из своих берлог расхотелось!
Димитриса Байрактариса назначил главой столичной полиции самолично премьер-министр страны Харилаос Трикупис, угадав в толстошеем, с налитыми решительностью выцветшими глазами шестидесятилетнем вояке ярого исполнителя закона. Получив высокий чин, Байрактарис поклялся очистить Афины от уголовщины, что ему удалось в кратчайший срок: всего лишь за месяц!
Во главе своих орлов, Байрактарис врывался в кофейни и злачные места Псири и площади Клафтмонос, хватал очередного «куцавакиса», и здоровенные полицейские бугаи публично обривали его наголо, отрезали свешивающийся левый рукав пиджака (который использовался в качестве «щита» при ножевой атаке), а также узкий и длинный «нос» башмаков. Кроме того, с правого рукава пиджака полицейские срывали траурную повязку, которую каждый уважающий себя «куцавакис» носил в память о погибшем в поножовщине товарище, и срезали пояс, символ их мужской чести, так что нож со звоном шлепался на пол, после чего Байрактарис самолично сдавал оружие на металлолом.
Кстати, во время Олимпийских игр 1896 года Байрактарис решил вовсе не обычным образом нейтрализовать заезжих мошенников и хулиганов, съехавшихся в Афины со всех концов света на самый главный праздник столетия. Сыграв на патриотизме и честолюбии своих бывших врагов, «куцавакисов», он взял их на неофициальную службу. С «залетными» бандитами расправились бандиты «местные», выпущенные с этой целью из тюрем, и, таким образом, во время Олимпиады не произошло ни одной кражи!
Кстати, именно легендарный Димитрис Байрактарис является предком не менее легендарного (уже в наши времена) Спироса Байрактариса, хозяина знаменитой таверны в Монастираки.
Вернемся к Байрону. В 1809 году, когда Греция была еще зависима от турок, в доме вице-консула Англии Прокопия Макриса по улице Святой Феклы, которая тогда называлась улицей Агиас, жил молодой лорд Байрон. Двухэтажного домика больше нет. В 1974 году исторический особняк снесли, чтобы построить на его месте очередное современное архитектурное «чудовище». Но жители квартала – и те, чьи предки издавна жили в Псири, и те, что поселились или начали работать в Псири недавно, но прикипели к нему всей душой – помнят о романтической истории любви, разыгравшийся на улице Святой Феклы.
Остановившись в Афинах транзитом перед трудным переездом в Смирну (Измир) в Малую Азию, Байрон безумно влюбился в одну из трех дочерей Макриса, в 12-летнюю Терезу Макри, которой он и посвятил написанную им в 1810 году поэму «Афинская Дева». Наверное, правильнее было бы перевести «Афинская Кора», так как, увидев Терезу, пораженный в самое сердце стрелой Амура, поэт воскликнул, обращаясь к своему товарищу по путешествию: «Смотрите-ка! Ожили Кариатиды Эрехтейона!» И правда, юная Тереза удивительно походила на мраморных дев, веками сторожащих священный акропольский храм Эрехтейон.
Как известно, приличных домов в османских Афинах было мало. О гостиницах, где могли бы остановиться европейские аристократы, и говорить нечего. Вместительный дом вице-консула Макриса, по сути, целых два дома, сообщающихся между собой узким помещением, исполнял роль отеля для заезжих иностранцев, и Байрон вместе со своим другом Робертом остановился в Псири. Роберт, видя, что Байрон, потерявший голову от прелестей маленькой хозяйки дома, больше не помышлял о продолжении путешествия, стал торопить его, но Байрон не только не желал прислушаться к голосу разума, но, более того, принял решение жениться на Терезе!
Тереза, несмотря на свой юный возраст, внимательно выслушала Байрона: красота молодого поэта также заставляла биться ее девичье сердце, но она посоветовала ему продолжить задуманное путешествие. Так, в «Афинской Деве» появилась написанная латинскими буквами строка-рефрен «Зоэ, сас агапо», «Зои, я вас люблю».
«Сладостная дочь Афин,
в час расставания,
отдай, о, отдай же мне назад мое сердце,
покинувшее грудь,
или же забери себе то, что осталось.
Прежде, чем я оставлю тебя, выслушай же мою клятву:
«Зои, сас агапо».
Правда, предание гласит, что Тереза отказала Байрону, якобы сказав: «Поэт должен жить свободным». Но для 12-летней девочки это звучит уж чересчур философски. В 1829 году, пять лет спустя после смерти Байрона, Тереза Макри вышла замуж за известного филэллина Джейкоба Блэйка, консула Британии. Бракосочетание состоялось в Мессолонги, городе, где умер Байрон, и уехала с мужем в Англию.
Тереза Макри-Блейк умерла в 1876 году, перечитывая перед кончиной сложенную в ее честь поэму и вспоминая двухэтажный отцовский особняк недалеко от площади Псири.
В 1822 году квартал Псири насчитывал 997 жителей, в 1824 население увеличилось до 1801 человека, то есть составляло 9-ую часть от населения города, если учесть, что в Афинах того времени проживало 9.640 человек.
От разрушительного пожара 1827 года, спалившего Афины, спаслась лишь церковь святых бессребреников (Агион Анаргирон) на одноименной площади, трех же миниатюрных церквей – Святой Параскевы, Святой Феклы и Святой Элеусы более не существует, а алтарь последней любопытный взгляд исследователя может обнаружить в подвале Старого здания Уголовного суда.
Что ж, славное прошлое. Когда герои были воистину героями, красавицы – неподдельными, а поэты – великими.
Евгении Кричевской